Иржи Ярошик: «Я мыл за старшими бутсы, таскал ворота. Сейчас молодым это не помешало бы»

Денис Романцов встретился с чемпионом четырех стран.

Ярошик предложил встретиться у торгового центра Palladium в центре Праги. Там оказалось несколько входов.

– Я стою, где русские танцуют и поют – человек двадцать, – уточнил Ярошик.

Поиск упростился, я пошел на шум.

– Привет. Я только что с тренировки команды свободных агентов.

— Много народу собирается?

– Сегодня много. Только чехи, без иностранцев. Несколько дней назад мы выиграли в Голландии турнир команд свободных агентов со всей Европы.

— На вечер среды какие планы?

– Я давно не был в Праге на футболе, но в среду точно пойду – это же две мои любимые команды, «Спарта» и ЦСКА. Я узнал, где остановится ЦСКА – завтра позвоню Слуцкому, надеюсь, встретимся, если у него будет время. Слуцкий – приятный человек, с ним можно общий язык на любые темы найти – это мне нравится. И семью можно обсудить, и детей, и друзей, которых я давно не видел, а он встречает часто.

— Где бы вы хотели продолжить карьеру?

– Мне очень понравилось в Испании. Для футболиста это идеальная страна. Погода, люди, настроение, здоровая еда – все супер. Годик-два еще хочу поиграть – главное, что есть здоровье и мотивация. Ну, и мне повезло, что я регулярно выходил на поле в «Алавесе» – если б сидел на лавке, мотивация продолжать карьеру была бы не та. Мне иногда лезут в голову мысли, чем я буду заниматься после карьеры игрока, но потом говорю себе: надо продлить это наслаждение, когда можно просто играть в футбол и не забивать ничем голову.

(Ярошика прервал телефонный звонок).

– Звонил Павел Мареш, который был в «Зените» у Петржелы. Он затеял бизнес – хочет помогать молодым футболистам с покупкой машины, квартиры, с налогами. Правда, его бизнес развивается медленно, потому что в Чехии много людей, которые уже давно занимаются этим, а Павел – только начинает.

— Вы достаточно зарабатывали в «Алавесе», чтоб больше ничем не забивать себе голову?

– В «Алавесе» я получал совсем небольшие деньги, меньше даже чем в «Спарте» – в сегунде люди находятся ради качества футбола и жизни, а не для того, чтоб заработать. Раньше в Испании везде платили прилично, но в последние пять лет с деньгами там плохо.

— Зачем же возвращались в Испанию, раз там упали зарплаты?

– Мы с женой Златой очень прикипели к Испании, когда я играл в «Сарагосе» – захотелось еще пожить там и повариться в этом футболе. Последние два года в Испании мы жили на севере, погода там не очень, зато еда – лучшая в стране.

— Чем запомнились два года в «Сарагосе»?

– У нас с Матео Контини сложилась неплохая пара в центре защиты. Контини в Сарагосе вышел на топ-уровень, да и вообще у нас была отличная команда, но мы плохо стартовали, потому что команда собиралась за неделю до чемпионата.

— Почему?

– Финансовые проблемы. Со мной в «Сарагосе» так и не рассчитались. Раньше в Испании подписывали два контракта – официальный, который гарантировал испанский футбольный союз, и дополнительный, с клубом, по которому нам ничего не заплатили.

— Как дела у вашего шурина Антона Швеца – того, что подавал вам мячи в ЦСКА, а теперь играет в «Вильярреале-В»?

– Пока и он, и его младший брат Олег остаются в Испании. Когда Антон был в дубле «Сатурна», у него были огромные проблемы с легкими. В «Сатурне» не хотели его лечить, но, слава богу, он выздоровел, я устроил ему просмотр в «Сарагосе» и сейчас он может играть и прогрессировать в Испании.

— Правда, что в юности вы играли в шахматы с Гарри Каспаровым?

– Тренер «Спарты» Иван Гашек говорил на сборах: «Вы дураки, в футбол не играют только ногами. Нужно играть головой». Гашек стал устраивать турниры по шахматам, у меня неплохо получалось. А Каспаров приезжал в Прагу, у него должен был состояться сеанс одновременной игры с игроками «Спарты», но что-то не сложилось. Наверно, Каспаров побоялся с нами играть, ха.

— В «Спарте» вы начинали у Петржелы. Каким он был тогда?

– Очень жестким. Любил накричать, поругать опытных игроков, но меня он почему-то сразу полюбил. Сказал: «Если увижу, что ты стараешься, я тебе дам шанс». Я принял его условия.

Раньше-то за «Спарту» играли одни ветераны, до тридцати одного года никого не выпускали из команды. Люди десять лет играли вместе, постоянно выигрывали чемпионство, пробиться в ту команду было очень трудно. Там было как в армии – я мыл за старшими бутсы, мячи, носил мячи на тренировку, таскал ворота на поле. Сейчас все поменялось – а жаль, некоторым молодым игрокам не помешало бы умение преодолевать трудности, через которые я прошел тогда в «Спарте».

— Какой была ваша первая зарплата?

– Когда в «Спарте» я подписал контракт на два или три года, мне дали три тысячи евро и пообещали еще семнадцать – когда я сыграю двадцать игр за основу. Выдающиеся условия, конечно – но я был так рад, что меня взяли в любимую команду детства, что мне было все равно, какие деньги. Кажется, на часть первой зарплаты я сводил родителей на ужин, а остальное папа потратил.

— Когда вас впервые позвали в Россию?

– В 2002 году я получил вызов в сборную, позвонил агент: «Можем договориться с московским «Спартаком». Мы тогда неплохо сыграли с ними в Лиге чемпионов. Я всегда уважал «Спартак», но слава богу, что мы с агентом тогда выбрали ЦСКА. После того, как я переехал в Россию, «Спартак» перестал выигрывать чемпионаты.

— Ваша мама была против переезда в Москву?

– Ну да. Она была недовольна. Не сказать, что она не любит русских, просто хотела, чтобы я играл на Западе, а не на Востоке. Тогда были другие времена, пятнадцать лет назад ни один чех не ехал в Россию, это было чем-то неестественным, а сейчас чехи едут даже в Казахстан. Мама, кстати, так ни разу и не выбралась ко мне в Москву, а вот папа любит путешествовать, три круга по Москве прошел.

— Как вы покидали «Спарту»?

– Тогда мне было двадцать пять, я играл в сборной, в еврокубках, чувствовал, что пора уходить из «Спарты». Ходил за спортивным директором, за президентом, просил продать меня, они спрашивали: «Куда хочешь?» – «В Италию или Англию», —  отвечал. Все получилось очень быстро – я с братом и друзьями отмечал Новый Год, мне двадцать раз позвонил спортивный директор: «Тебя хочет ЦСКА!» Я посоветовался с защитником «Динамо» Эрихом Брабецом, с которым мы жили в одной комнате в сборной, и третьего января полетел в Москву.

— И как ощущения?

– Был мороз градусов двадцать пять – тридцать. Я ужаснулся: если даже около взлетной полосы снег – метр в высоту, то что же будет на первом сборе в Железноводске (потом, правда, выяснилось, что это на Юге). Я вышел из самолета и, пока выгружались остальные пассажиры, стоял в середине автобуса рядом с дверью – как же страшно я тогда замерз! Помню, приехали из «Шереметьева», и у меня хотели взять интервью на русском, но я тогда и двух слов связать не мог – ребята смеялись, интервью вышло вообще ни о чем.

Потом меня провезли по Тверской, показали город, заехали в японский ресторан. До того момента я не ел суши, но тогда я был жутко голоден, объелся и мне было так плохо. Зато с тех пор полюбил суши.

— Самая низкая температура, при которой приходилось играть?

– С «Порту» в Лиге чемпионов играли при минус четырнадцать. Но я привык к русской зиме, она у вас сухая, ваши минус десять – это как в Праге минус один. А когда у вас при морозе еще и солнце светит – вообще супер.

— Правда, что в вашем контракте были прописаны билеты в Прагу бизнес-классом в любое время?

– Я контракт до конца не читал, но Гинеру не обязательно прописывать что-то в контракте. Если он обещает, он это выполняет. Я действительно летал несколько раз в Прагу, но только в первые месяцы в ЦСКА.

— Каким был тот сбор в Железноводске?

– Утром бегали с утяжеленными жилетками, днем бегали с ними, потом играли в квадрат, а вечером тренировались в бассейне. В квадрате я был самый плохой в команде, зато я хорошо плавал, и думал, что, раз в футболе тяжело, буду хотя бы плавать за ЦСКА, хех.

Было трудно, но ко мне постоянно подходили пацаны из команды, спрашивали, как дела, мне это помогло. Я жил с узбеком Сашей Гейнрихом, он учил меня ругаться по-русски, а Веня Мандрыкин, Денис Попов и Сергей Семак, когда мы вернулись со сбора, устроили мне еще одну экскурсию по Москве. Когда мы стали чемпионами, я пригласил всю команду в Чешский дом, на третью Тверскую-Ямскую, все приехали с женами, подружками, пили пиво, было весело.

— Газзаев на сборах часто улыбался?

– Газзаев любил пошутить, поиграть с нами в квадрат. Ему всегда нравилось, когда удавалось отдать передачу между ног того, кто бегал за мячом в квадрате. Еще Газзаев смеялся, когда мы били по перекладинам: мы, игроки, никак не могли попасть, а помощник Газзаева Латыш попадал ну просто каждый раз.

— В ЦСКА вы стали получать во много раз больше, чем в «Спарте». Внутренне вы как-то изменились из-за этого?

– Конечно, в двадцать пять лет в Москве с деньгами легко потеряться. Я не жалел денег – сами знаете, сколько там стоят рестораны, одежда. Живя в Праге, я говорил себе: до двадцати пяти я не считаю деньги, трачу, сколько хочу, а потом берусь за ум и начинаю экономить. В Москве я отложил это до двадцати восьми. Потом до тридцати. Потом до тридцати трех. Так и не начал копить, зато поиграл в хороших командах, стал чемпионом четырех стран.

— Из-за поражения от «Вардара» в Лиге чемпионов-2003 вы не смогли сыграть против «Спарты».

– Да-да, все были мыслями в Праге, а споткнулись на македонцах. Но я даже был рад в глубине души, что так получилось – мне не хотелось играть против «Спарты» всего через полгода после перехода в ЦСКА, я вообще не люблю играть против бывших клубов. А вот Газзаев был убитый после «Вардара», он думал, что у нас есть команда, которая может выйти в Лигу чемпионов, он долго к этому стремился, но с этим «Вардаром» и у «Спарты» потом были огромные проблемы. А мы зато через год прошли «Глазго Рейнджерс», хотя в нас никто не верил.

— Заселение на базу за два дня до игры как переносили?

– Это было супер! Два дня до игры, два! Делать-то нечего: российское телевидение я тогда не понимал, поэтому читал, ходил в сауну, играл в бильярд. Я всем говорил: «На нашей базе любой неумеха за месяц станет профи по бильярду». Карты были запрещены, поэтому мы все время рубились в бильярд. Устраивали турниры, но все стали такими мастерами, что трудно было определить победителя.

В «Челси», например, мы приезжали на стадион за три с половиной часа до игры, слегка перекусывали и оставались там до начала матча. Только в конце чемпионата перед важными играми заселялись на ночь.

— Когда Жорже сменил Газзаева, двухдневный карантин отменили?

– Конечно, у Жорже был совсем другой взгляд на футбол, сборы стали полегче. Акционеры ЦСКА хотели, чтоб командой руководил большой мастер, выигрывавший Лигу чемпионов, но слава богу, что он был в ЦСКА только полгода. Он посадил на лавку меня с Оличем, и ничего нам не объяснил. У него был переводчик, но это не то. Жорже говорил переводчику пять минут, а тот нам пересказывал это за несколько секунд. Это несерьезно, так нельзя добиться результата.

— Говорили, что через полгода после вас Гинер хотел купить Зденека Грыгеру, но тот выбрал «Аякс».

– Не, ЦСКА больше хотел Марека Янкуловского. Помню, Марек звонил мне, расспрашивал про ЦСКА и чемпионат России, говорил, что собирает вещи, потому что на вечер у него самолет в Москву. Но в последний момент он отказался, потому что появилась возможность перейти в «Милан» через год.

— Томаш Нецид вам тоже звонил?

– Нет, у него другой агент. Любош Калоуда тоже не звонил. Мне его немножко жаль. Он хороший добрый парень, дошел со сборной до финала молодежного чемпионата мира, но это совсем другой футбол – чтобы играть в ЦСКА нужно быть большим мастером, а он им не был. Карьера пошла на спад: приходишь в новый клуб – не играешь, в аренде тоже не играешь, это влияет на психику.

— Самая необычная история Лиги чемпионов-2004, предшествовавшей победному плей-офф Кубка УЕФА?

– Помните, как в последнем туре группового этапа Семак забил три мяча «ПСЖ»? После чемпионата был небольшой перерыв и мы поехали готовиться к Лиге чемпионов в Марбелью. Я посоветовал руководству разрешить нам взять жен и подруг. Поехало пять-шесть девушек – и им было весело, и нам. А после этого мы обыграли «ПСЖ» и попали с третьего места в Кубок УЕФА.

— А вы – в АПЛ. Правда, что в «Челси» вам дали такую же зарплату, как в ЦСКА, без повышения?

– Чуть-чуть все же повысили. Было так: я знал об интересе «Эвертона», но позвонил агент и сказал, что меня зовет еще и «Челси». Отказать им, тем более из-за денег, было бы глупо.

— Начинать в «Челси» было еще труднее, чем в ЦСКА?

– Конечно, ведь я не знал английского, в Лондоне со мной никто не нянчился, как в ЦСКА, был только один плюс – я знал абсолютно всех игроков своей новой команды. В основном-то у меня в карьере наоборот – я каждые два года перехожу в новую команду и учу сорок новых имен, а в России еще и отчества.

В Лондоне я пытался учить язык со словарем, но со временем было трудно. Две игры в неделю, выложишься на тренировке, идешь домой отдохнуть, а там свои проблемы: закажешь кровать – и ждешь три месяца, стол – два месяца.

— Чем еще занимались в Лондоне?

– Нашел один магазин, один ресторан рядом с домом, и ходил только туда, на прогулки и поиски новых мест не было времени. Смертин, суперприятный человек, очень мне помогал, всегда был рядом – это важно, потому что Петр Чех как вратарь всегда тренировался отдельно. У него немножко свой мир. В Лондоне я в основном общался со Смертиным, его женой и Романом Абрамовичем, который тогда плохо говорил по-английски. Он часто приезжал на наши тренировки и болтал со мной о футболе.

— Гинер часто так приезжал к команде?

– Когда мы не давали результата. Несколько раз. Мотивировал нас: «Время быстро летит. Проиграете несколько матчей, скатитесь вниз, не будет еврокубков и не получится из вас футболистов». Не кричал.

— Моуринью чем удивил?

– Он признался, что хотел пригласить меня в «Порту», когда он был их тренером, а я – игроком «Спарты». В игре с «Порту» я забил и отдал голевую передачу. Но тогда у них не хватило денег на мой трансфер.

Увы, в «Челси» Моуринью редко менял основной состав, пробиться туда было сложно, можно было бы год сидеть на лавке и ждать, но я этого не хотел.

— Тренер «Бирмингема» Стив Брюс однажды бросил в вас бутылкой в раздевалке. Как еще тренеры срывали на вас злость?

– Я был два года в аренде в «Словане» Либерец. Играл там и в нападении, и в полузащите. Как-то раз тренер «Слована» спросил: «Хочешь вернуться в «Спарту?» – «Хочу». С того момента я не играл. Было очень обидно. В последней игре он опять посадил меня в запас, а на семидесятой минуте отправил меня разминаться, но снова не выпустил. Я не выдержал, пришел в раздевалку и разломал там стол.

— Каким показался Бирмингем после Лондона?

– Со мной там были Милан Барош из «Астон Виллы» и Мартин Латка, мой большой друг. С Латкой мы учили английский. Однажды учитель английского пришел к нам, уставшим после тренировки, с гитарой: «Играйте!» – «Сам играй». Короче, он бренчал на гитаре два часа, а мы за это еще и платили.

— Главное впечатление от трех лет в Англии и Шотландии?

– Суператмосфера на стадионах – в Англии запомнилось, что во время разминки на выездных матчах я постоянно бегал и не останавливался, потому что в двух метрах от поля сидели фанаты и что-то мне кричали. А шотландский футбол напоминал английский двадцатилетней давности: мало иностранцев, жесткий, интенсивный футбол. Мы часто проигрывали «Рейнджерс» в дерби, но они теряли много очков в других матчах, поэтому мы два раза стали чемпионами, а потом даже вышли из группы в Лиге чемпионов. Я застал, наверно, последний сильный «Селтик».

— Как в «Селтике» шутили внутри команды?

– В «Селтике» играли в автобусе в карты на раздевание. Правда, мы ездили максимум минут пятнадцать и полностью проиграться и раздеться мало кто успевал. Там было два дурачка – Скотт Браун и еще кто-то. Они жили в одном номере. Выезжаем как-то на игру, и Браун говорит соседу: «Открой сумку». Тот открыл – а у него там большой заварник для чая. Все засмеялись, а тот сосед говорит Браун: «Ты у себя-то посмотри». Браун расстегнул сумку – а там огромный телефон.

— С кем в Глазго дружили?

– Ян Веннегор оф Хесселинк – приятный дружок. Наши девушки тоже дружили. С Яном забавно вышло: за нанесение каждой буквы на футболку болельщики «Селтика» платят по 20 пенсов, а у Яна двадцать букв в фамилии! В итоге никто не хотел его майку покупать.

— В Самаре вы ездили на Рейндж Ровере, а в Москве?

– Мне сказали: «Дадим тебе Мерседес, но пока ищем стоянку». Потом мне привезли Мерседес, но не новый. Я еще погонять любил. Когда в Ватутинки спешил или ночью возвращался домой, до 150 км/ч разгонялся.

— Историю с «Тереком» 2009 года в «Крыльях» сильно переживали?

– Ту игру лучше вообще не вспоминать. Человек играет, тренируется двадцать лет, а одна игра все портит. Ужасно, ужасно. Я недавно смотрел таблицу: до двенадцатого тура мы шли на первом месте. А с той игры начались все проблемы. Слава богу, что меня там не было.

В Самаре, когда я рассказал в интервью про задержки зарплаты, у меня в качестве штрафа сняли с контракта 70 процентов. Это большие деньги. Но все равно – в Самаре был лучший командный дух, лучший коллектив в моей карьере. После игр всей командой ходили на шашлыки, в боулинг, на пляж. Я жил с семьей на берегу Волги.

Однажды к Янику Коллеру приехали друзья из Чехии. Стали играть в пляжный волейбол. Договорились: кто проигрывает – ныряет в Волгу. А это март или апрель, представляете? Я умирал, чтоб не проиграть. В итоге эти друзья проиграли, немного выпили и полезли в Волгу.