Владимир Сальков: «Поехал за Тевесом, присмотрел Жо»
Большое интервью с экс-главным тренером «Шахтера», «Торпедо», «Ротора», а в недавнем прошлом спортивного директора ЦСКА .
Владимир Максимович вспомнил, как просматривал для армейского клуба Тевеса, Жо и Марселу, и рассказал множество занимательных историй о советском футболе.
По московским улицам ходят удивительные люди. Они как все. Чуть сутулятся. Обязательно – при галстуке. Пройдешь рядом и не заметишь. Их душа хранит удивительные истории. Их трудовые книжки можно листать, как Жюля Верна. Домысливая, что таится за строчками, выписанными пером и чернилами. Чернила выцвели, но память все сберегла.
Владимир Сальков принимал Кубок СССР как капитан «Шахтера» во времена, когда все-все-все еще были живы. Выигрывал с тем же «Шахтером» серебряные медали союзного чемпионата, находя на пустырях для этой команды сопливых Анатолия Конькова и Виталия Старухина. Годы спустя Старухин станет лучшим футболистом СССР-1979, а за Коньковым выстроится очередь из сильнейших клубов СССР. Победит Киев. Владимир Максимович входил в штаб сборной на Олимпиаде в Сеуле, чуть не стал чемпионом России с «Ротором» и отвечал за селекцию в ЦСКА.
1 апреля ему исполняется 79 лет.
– Вы до сих пор трудитесь в ЦСКА и каждый день приезжаете на работу?
– Да. Хотя все в моей жизни поменялось. Прежде мотался по миру, просматривал игроков то в Европе, то в Южной Америке. Этого больше нет.
– В вашем возрасте с такими переменами скорее поздравляют, чем сочувствуют.
– Я был спортивным директором ЦСКА, затем советником у Евгения Гинера. Сейчас немножко в сторону отодвинули. Просто помогаю чем могу. А блокноты с записями сохраняю, диски – тоже. Вон их сколько! «Твенте» – «Херенвен», «Палермо» – «Кальяри», «Коринтианс» – «Крузейру»…
– Даже «Ворскла» – «Волынь» 2011 года. Там-то кто ЦСКА заинтересовал?
– Елки-палки, за это время перед глазами столько футболистов прошло, что всех не упомнишь! Никогда не знаешь, где наткнешься на талант. Если игрок стоящий, пишешь докладную записку Роману Бабаеву, обсуждаешь поездку. Гинер обычно в такие вопросы не лез. Ему представляли игрока на заключительной стадии.
– Сам Бабаев просматривал футболистов?
– Редко. Хоть однажды летали вместе, смотрели какого-то турка.
– Джанера?
– Нет. А Джанера брали, когда у нас не было претендентов на левый фланг. Молоденький – думали, раскроется. Оказался посредственным.
– Какой собственной находкой гордитесь?
– Высокого парня взяли, нападающего… Как же его… Жо! Нацеливался я в «Коринтианс» на другого форварда, тот выше котировался, много забивал. Но его в Англию продали, а Жо я запомнил.
– Второго-то как звали?
– Карлос Тевес. Да-да, мы вели Тевеса, мог перейти в ЦСКА.
– Чтобы Жо никто не перехватил, купили сразу?
– Что вы, сразу ЦСКА никого не покупает. Я за Жо месяцев семь следил. Турнир в Голландии, юношеский чемпионат мира в Эмиратах…
– Когда поняли – хватит просматривать, надо подписывать контракт?
– Возвращался из Южной Америки. Остановился в Ливерпуле, неподалеку от аэропорта снял гостиницу. Едва прилег отдохнуть – звонок. Беру трубку, голос Гинера. Я даже встал.
– Разделяем ваши чувства.
– Спрашивает: «Ты как оцениваешь Жо?» Оказывается, явились агенты, нужно определяться. «Евгений Леннорович, сколько просят?» Услышав сумму, ахнул: «Берите! Срочно! Пока те не передумали…» Когда вернулся в Москву, Жо уже был футболистом ЦСКА. Быстро оправдал.
– Его и продали с выгодой – в «Манчестер Сити» за 18 миллионов фунтов.
– В ЦСКА Жо забивал больше, чем в «Коринтианс». Там-то в оттяжке играл.
– Дзагоева в тольяттинской академии приглядели вы?
– Да, брали Алана совсем мальчишкой. Таких много. Вот тогдашний список, смотрите – Шумилин, Рыжов, Власов, Дзагоев… Пометка: «Найти квартиры для пацанов». Значит, к тому моменту все было решено.
– Кто вам особенно понравился, но в ЦСКА не попал?
– Левый защитник из «Флуминенсе». Мы как раз искали такого игрока. Атакующий, проворный. Очень я хотел его забрать!
– Что помешало?
– «Реал» перехватил. Это Марселу. С руководителями клуба я договорился, они предупредили: если «Реал» откажется – отдаем вам. Но в Мадриде не дураки работают.
– Кто еще из известных футболистов был у вас на карандаше?
– Шатова вел. Интересный парнишка. По этой кандидатуре все докладывалось Гинеру. Трансфером игрока владел президент «Урала» Григорий Иванов. Нужно было договариваться с ним. За Портнягиным тоже долго наблюдали. Привезли в Москву, но отправили обратно. Я вам до вечера могу перечислять, кого мы просеивали…
– А из легионеров?
– Открываем другой блокнот. Они у меня как учебники географии. Сейчас поймете, что такое работа селекционера. Рамиреса из «Крузейру» я смотрел. Угловатый, но жесткий, смелый. В матчах со слабыми командами часто появлялся в их штрафной, забивал. Но только слабым, это важно!
– Отмечаем для себя.
– Вот добавление: «Против сильных соперников располагается строго перед центральными защитниками. В созидательной игре не участвует». Воздержались мы от покупки.
– Да и Рамирес не пропал. Трудоустроился в «Челси».
– А в моем списке были камерунец Жан Макун, американец Майкл Брэдли, чех Лукаш Маречек, который считался большим талантом. Универсальный мальчик. И боролся, и созидал. Его я точно рекомендовал. Видите, отмечено?
– Вас не проведешь, все ходы записаны. Почему же очутился мальчик в «Андерлехте», а не в ЦСКА?
– Не ко мне вопрос. Нам еще Огнена Вукоевича предлагали выкупить у загребского «Динамо». Отказались, а Киев подписал.
– Кого это вы поощрили в блокноте? «Боец. Провел игру квалифицированно…»
– Френсис Боади, полузащитник сборной Ганы. Характеристика: «Недостаток – рост 174 см, типа Алдонина. Но быстрый, умеющий бороться и организовывать игру. Много черновой работы».
– «Типа Алдонина» – недостаток?
– При всем уважении к Евгению – игрок средненький. Выжал из себя максимум. Играл у меня в «Роторе», Газзаев его в сборную привлек. Валерий Георгиевич был им доволен, пригласил в ЦСКА.
– В «Роторе» Вы и с Павлюченко поработали.
– Данные у него хорошие. Но не кристалл.
– То есть?
– Мягкотелый. Половинчатый. Ни рыба, ни мясо. В раздевалке перед игрой специально его отчитывал. Чтоб разозлить, завести. По-другому до Павлюченко не достучаться.
– Прав Хиддинк – «спящий гигант»?
– В точку! Сколько клубов Рома сменил – везде одна картина. Немножко забьет – и успокаивается, выкладывается процентов на пятьдесят. К его бы таланту характер Алдонина – Павлюченко был бы звездой.
– Гинер вас хвалил: «Разбираются в футболе многие, а глаз на игрока у единиц. У Салькова, например».
– Мне таких комплиментов не говорил. Мой плюс – не уходил от ответа, не прятался, как некоторые: «Надо еще посмотреть…» Выхватывал сильные стороны футболиста, составлял резюме: что умеет, что – нет. Ни разу не ошибся!
– А Рахимич? Гаджи Гаджиев рассказывал – забраковали вы Элвера, приехавшего в «Анжи» на просмотр: «Деньги на ветер».
– В Махачкале недолго помогал Гаджиеву. Привезли Рахимича. Весь сбор за ним наблюдал. Ничего особенного! Сказал Муслимычу – не бери. Он все-таки рискнул. Потом гляжу: что-то проклевывается. Всё лучше, лучше… Парень из кожи лез – лишь бы с ним заключили контракт.
– Вырос в приличного игрока.
– Рахимич – трудяга. Но футболист однобокий.
– Вновь процитируем Гинера: «При покупке футболиста учитываем 47 параметров – от характеристики родителей до психологического портрета…»
– Психологическими портретами в ЦСКА занимались другие люди. А мне важно было увидеть человека на поле. Вот посмотрел на Марселу – влюбился в этого игрока! Так хотел перетянуть в Москву! Последние мои «клиенты» – Мариу Фернандес, Вернблум и Эльм.
– Когда их просматривали, на что сразу обратили внимание?
– У Мариу Фернандеса прекрасная скорость, любит подключаться к атаке. В подыгрыше хорош. Сзади надежен не всегда. Тут его нужно направлять – чтоб больше времени на тренировках уделял игре в обороне.
– Скоро ему оформят российский паспорт, будет выступать за нашу сборную. Одобряете?
– Ну а почему нет? Классный защитник, 25 лет. Сборной России поможет. Главное, у Мариу Фернандеса есть перспективы для роста. Парень еще прибавит.
– Теперь о шведах.
– Минус Вернблума – бесконечные фолы, карточки. В созидании не силен. Зато бойцовские качества потрясающее. Как разрушителю, цены нет. Эльм – тоньше, умнее. И в обороне отработает, и впереди что-нибудь придумает. Великолепно видит поле, шикарный удар. Если б не проблемы со здоровьем, стал бы топ-игроком. Жалко парня.
– Вы сами были отличным футболистом. Капитаном «Шахтера» советских времен.
– Только повязки капитанской не было. Вместе с должностью вручили мне бинт, его на рукав наматывал. В 60-е считалось в порядке вещей.
– До сборной не дотягивали?
– Нет, сборная – совсем другая категория. Был у нас в команде защитник Гена Снегирев. Игрочище! Злой, как собака, любого закусает! Вот он заслуживал вызова в сборную. Так мечтал стать капитаном «Шахтера», что из-за этого рассорились.
– Неприятный парень?
– Как вам сказать… Детдомовец! Мужиковатый во всем. Приехал из Свердловска, семьями дружили. Но заиграл – и внезапно ревность ко мне проснулась. Жены тоже разругались, между нами до скандала дошло. Ребята меня очень уважали, все время капитаном выбирали. Главный тренер Ошенков почему-то сторону Снегирева принял. Заставил еще раз голосовать – листок, мол, неправильно оформили. А команда – снова за меня.
– Что Снегирев?
– Быстро угас, ушел в «Карпаты». А я доиграл в «Шахтере» до конца карьеры.
– В финале Кубка 1961-го обыграли московское «Торпедо». Есть фотография – капитан Сальков принимает Кубок…
– С Кубком получилось весело. Приезжаем в Москву, жить негде. Партийный съезд, все гостиницы заняты. Нашли что-то у Рижского вокзала, но там совершенно неуютно. Так придумали расселиться в Лужниках, раскладушками уставили пресс-центр. Первый секретарь Донецкого обкома Владимир Дегтярев с нами приехал – и он на раскладушке спал, с командой! Футбол обожал. Его приятели-депутаты прямо со съезда к нам заглянули, Дегтярев указывает на раскладушку у стены: «Вот мое место, здесь сплю…» А знаете, какие премиальные были за Кубок? Каждому по двустволке, фотоаппарату ФЭД и ковру!
– Куда дели?
– Ковер и ФЭД вряд ли сохранились. А двустволка лежит – в донецкой квартире, у брата. Я ни разу из нее не стрельнул. К охоте равнодушен.
– Охотники среди футболистов той поры были?
– Рядом с базой «Шахтера» пруд, огромные карпы водились. Наши ребята караулили, когда рыбина из воды выпрыгивает. Один раз такого карпа подстрелили, что каждому из команды по куску хватило. Больше 12 кило!
– Вы же и войну пережили в Донецке?
– Ну да, на оккупированной территории. Город еще Сталино назывался.
– Ужаса натерпелись?
– Страшно вспоминать. Сестре моей было 27 лет. Доски под кроватью разобрали – там спала. На улице не показывалась – иначе увезли бы в Германию. Как приближается к дому полицай, так сразу досками ее прикрываем.
– Уцелела?
– Да. А брат спасся чудом. Сначала залез в фашистский штаб – банку с повидлом украл!
– Герой.
– Вскоре номер похлеще выкинул. Немец приехал к магазину, велосипед оставил у дверей. Брат стащил – и в наш сарай! Кто-то рассказал – фашисты тут же к нам. Велосипед забирают, брата ищут. Что угодно могли сделать.
– Где спрятался?
– В огороде у нас свекла, подсолнухи, кукуруза. Там схоронился. Немцы туда не сунулись… Голодать мы не голодали – корова была. На ночь в бомбоубежище ее прятали, там и доили.
– Возглавили Вы «Шахтер» в 70-е при странных обстоятельствах.
– Я занимал должность начальника команды. Отвечал за распределение квартир, машин. Главным тренером был Юра Захаров. Летом 1974-го у него вспыхнул конфликт с игроками. Собрали бюро обкома. Захаров берет слово: «Не дают мне работать, товарищи…» – «Кто?» – «Сальков!» Народ опешил. Я – особенно. Отношения были нормальные – чего вдруг повесил на меня собак? Потом в коридоре спрашиваю: «Юра, как ты мог?!» А он руками развел: «Должен же я был что-то сказать…»
– Железная логика.
– Захарова в тот же день сняли. Меня назначили. Команда была прилежная, работящая. В Леселидзе на сборах автобус идет в гостиницу после тренировки – а футболисты мои по доброй воле бегут за ним. 15 километров! Я не заставлял, клянусь!
– Все команды Советского Союза мечтали получить Анатолия Конькова. Как из-за него дрались в Шереметьеве?
– Возвращался он откуда-то со сборной. Меня, начальника команды, послали встречать. Мы знали, что за Коньковым настоящая охота. ЦСКА даже согласие не требовалось – в армию, и всё. Секретарь обкома напутствовал: «Что хочешь делай, но не проворонь!»
Взял с собой администратора, крепенького мужика. Тот еще двух приятелей. Подогнали грузовик со стороны взлетной полосы. Подготовились к операции лучше, чем ЦСКА, который просто патруль прислал. Видим: идет Коньков. Посылаю ребят его перехватывать, пока до общего зала не дошел. Сам сверху наблюдаю.
– Руководите?
– Вроде того. Тут патруль – к Конькову. Закипела катавасия! Побили стекла, расколотили здоровенный витраж…
– Коньков в мордобое поучаствовал?
– Нет. Наши кричат: «В машину!» Затянули его, и по газам. Гнали до Луганска, спрятали в санатории. Где именно – знали лишь четыре человека. Потому что и оттуда могли выкрасть. Я доложил в обкоме: «Ваш приказ выполнен». Родителям Конькова тоже сказал – не тревожьтесь, с сыном все будет хорошо.
Квартира у меня в центре, а они поселились в доме напротив. Папка его из шпаны. Однажды прихожу к ним – бардак жуткий. Толю вытаскиваю: «Идем на тренировку». Он-то парень послушный был. С женой благодаря мне познакомился.
– Как?
– В соседнем подъезде жил главный бухгалтер треста, инвалид на протезе. У него дочка. Так я пригласил в гости и эту девочку, и Толю. Закончилось свадьбой.
– И все же Киев у вас Конькова отжал.
– На Украине судьбу футболистов Щербицкий решал, с ним не поспоришь. Но договорились руководители мирно.
– Был в «Шахтере» Виталий Старухин. Не только феноменально игравший головой, еще и с даром попадать в приключения.
– Играл изумительно! Прозвище ему дали – Бабуся. Получил четырехкомнатную квартиру на площади Ленина, возле обкома партии. В три часа ночи звонок: «Владимир Максимович, у Старухина дома такая гулянка, что весь район в курсе!» Вы представляете? Перед окнами обкома!
– Срам какой.
– Вскакиваю с кровати – и туда. Пока до обкомовских товарищей не дозвонились. Условный стук ребят я знал – два длинных, три коротких…
– С разведданными у вас на уровне.
– Иначе нельзя. Старухин открывает дверь, прохожу – боже, что за картина! Мебели никакой, пустые бутылки, грязная посуда, дым коромыслом…
– Накричали?
– Да как! А Лариска, его жена, р-раз, и в другую комнату шмыгнула. Заперлась изнутри. Я Виталика заставил убираться – пока все не вычистил, не ушел. Дверь за мной захлопнул – а я прислушался, что дальше будет. Жена выскакивает – и на него: «Ах ты, б… такая, каждому открываешь!»
– Они вдвоем гудели, получается?
– Компания, видимо, узнала, что я вот-вот приеду – разбежались. Папиросы их еще дымились.
– Жена у Старухина была боевая?
– Да! Мы были в контакте, чтоб Виталика держать под контролем. Говорю: «Если он собрался куда-то, немедленно звони и докладывай. Это в твоих же интересах». Я вам больше расскажу!
– Сделайте милость.
– Когда ехали с базы после тренировки, останавливал автобус в одном и том же месте. Лариса туда подходила, брала мужа под руку, вела домой. Но время от времени Бабуся ускользал. Пропадал на два-три дня, а то и на неделю. Неуправляемый. Жена плакала от его проделок! Умер Старухин в 51.
А Сафонов Володя? Какой игрок! Учился в университете, супруга умница, хорошая квартира. Доигрывал в Краснодаре. Вернулся в Донецк, повздорил с женой. Куда-то пошел, ударился головой о бордюр и скончался. 41 год.
– Играл в «Шахтере» замечательный футболист – Владимир Роговский.
– Да, крайний нападающий. Дома в прихожей повесил портрет Брежнева. С припиской: «Вохе – от Лехи».
– Еще «Волгу» перепродал и огромные деньги пропил на шампанском за месяц. Это не повидлом в немецком штабе овладеть.
– Не знаю, сколько там Роговский выпил, но после каждого матча в гостинице «Шахтер» артемовское шампанское стояло на всю команду. Соперников угощали. Как-то чехи к нам приехали, так их вообще споили. Один мне бумажку вручил – 5 долларов.
Потом с таможней были накладки, так я перед полетом достаю эту бумажку, показываю: «Куда вписать?» Таможенник указывает в сторону туалета – и шепотом: «Иди туда, задницу ей подотри».
– Что за накладки?
– Кто-то из «Спартака» валюту в костыль спрятал. В «Шахтере» тоже фокусы были. Может, по наводке. Шмонали перед вылетом в Барселону страшно, до трусов раздевали. Но Старухин потом шагает, радуется: «А я пронес, а я пронес…»
– Как?
– Он же лысый – плешь кепкой прикрывал. В тот день надел особенную, с козырьком. Под него и засунул.
– Отличился в Барселоне защитник Валерий Горбунов. Не явился к отлету, отдыхал с какой-то испанкой.
– Сомневаюсь я насчет испанки. До этого был в ФРГ со сборной, что-то там приплатили. Вот и загулял. А это невероятное ЧП – за границей футболист пропал! Прилетаем в Москву, еду в Новогорск. Рассказывать тренерам сборной, что случилось. И у ворот базы встречаю Горбунова!
– Чудеса.
– Он к самолету опоздал, примчался в посольство – отправили рейсом, который обогнал наш. Мы-то с пересадкой добирались. Я на него: «Валера, где ты был?!» Он заикатый: «Не-не-не…» Понимаю – разговаривать бессмысленно. Парень до сих пор под кайфом. Из сборной его тут же выгнали, дисквалифицировали, сняли звание. Умер бомжом в 42 года.
– За Кубок вам ружья дарили, а вот после серебряных медалей 1975-го футболистам самим пришлось скидываться на банкет.
– На этом банкете у меня цыгане часы умыкнули. Лучший ресторан Донецка. Выпили, сорвались в хоровод… Опомнился – нет часов! Слава богу, обручальное кольцо не сняли!
– Часы – с концами?
– Да. Хотя на них гравировка была: «Владимиру Салькову за Кубок Советского Союза. 1961 год». Годы спустя мне вот эти вручили за Кубок УЕФА. Что написано?
– «Салькову Владимиру Максимовичу от С.Б. Иванова. 2005 год».
– Командирские. 11 лет идут, не останавливаются!
– Михаил Соколовский рассказывал, как в 1975-м киевское «Динамо» принуждало «Шахтер» к ничьей. Вы же – ни в какую.
– Я был неподкупным!
– Предлагали часто?
– Несколько раз. В Одессе вышли на капитана Яремченко, вратаря Дегтярева. Наши говорят – привозите деньги. Матч вот-вот, решили меня посвятить. Яремченко отводит в сторону: «Владимир Максимович, эту игру мы, кажется, будем сдавать…»
– Вы что?
– Поразился: «Как сдавать?» Тот на меня смотрит, словно на ребенка: «Мы должны проиграть». – «Сколько вам предложили?» Он называет. Говорю: «Дома за победу получите ту же сумму! Ни в коем случае не идите на подлог!» И ушел.
– Куда?
– Гулять по городу. Вернулся к самому матчу, мне говорят: «Сдавать не будем, бьемся». Но все-таки дело было нечисто. Проиграли 0:1. Гол до сих пор перед глазами: длинный вынос, мяч бьется о землю – и перепрыгивает Дегтярева. Тот вышел за штрафную.
Меня после матча спрашивают журналисты: «Вы как готовили команду?» «А я, – отвечаю, – ее не готовил. Ловил воров». Рассказал, как все было. Там же написал бумагу на имя председателя Спорткомитета. Началось: приезжали какие-то уполномоченные, дознаватели, вызывали наших футболистов, одесских… Скандал!
– Вы уверены, что команда сдавала?
– Сами ребята говорили: «Кто-то взял!» В аэропорту между собой стали выяснять, шмотки разбрасывать. Деньги искали. Шум, гам, просто взрыв негатива… А я стоял и смотрел на эту дикую картину.
– Нашли?
– Нет. Вот такая каша.
– А еще?
– В 1976-м киевское «Динамо» на официальный матч прислало 8 футболистов. Остальные на бале олимпийцев в Москве – как участники Игр в Монреале. Лобановский с Базилевичем требуют матч отменить. Я их послал.
– А они?
– В крик: «Ты что себе позволяешь?!» Собрался полный стадион, указываю на трибуны: «Я не могу обмануть вот эту аудиторию. Тем более в Донецке». Вскоре зовут меня в ложу, к секретарю обкома. Тот испуганный, трубку передает: «Это Щербицкий».
– Что сказал?
– Бранился: «Что задумали, б…? Издеваться над киевским «Динамо»?! Вы понимаете, что за этой командой весь украинский народ?!»
– Ответили?
– «Товарищ Щербицкий, я работаю в команде «Шахтер» – здесь получаю деньги, здесь моя родина…» – «Завтра чтоб были в Киеве!»
– Так и не сыграли?
– Сыграли с собственным дублем, чтоб совсем народ не злить. Матч с «Динамо» на месяц перенесли, объявили, что билеты будут действительны. Лобан с Базилем вышли – бледные! Им стыдно, что через Щербицкого такие вопросы решают!
Прилетаю в Киев, встречает в аэропорту полковник. Славный мужик, мне сочувствовал. Чаем напоил. Хотелось ему, видимо, сгладить это дело. А до Щербицкого меня так и не допустили – выдали билет назад, проводили: «Ты молодец». Для собственной команды после этой истории я стал героем.
– Да уж, отвага выдающаяся.
– Когда был игроком «Шахтера» нас заставили сдать матч киевлянам. Они расплатились как за победу. И в плане очков мы не пострадали. Нам сказали: «СКА в Одессе отдаст вам игру». Полная компенсация.
– Как уходили из «Шахтера»?
– Наши футболисты, Коля Латыш и Юра Резник, собрались в московское «Динамо». Уже рассчитались, все решено. Остаются два матча. Перед вылетом в Ленинград в обкоме предупреждают: «Не вздумай их брать!» Рейс в пять утра. По дороге в аэропорт заезжаю за тем и за другим. Поднимаю с постели.
– Они не знали, что полетят с командой?
– Понятия не имели! Никто не ожидал! Мало того что в самолет их взял, еще и выпустил на поле. Все в недоумении. А у меня последние слова на установке такие: «Юра и Коля! Посмотрите ребятам в глаза, Старухину посмотрите…»
– Счет?
– Разорвали «Зенит» – 3:0! Домой прилетаем, в аэропорту меня машина дожидается. Там же обкомовские деятели, столы накрыты: «Вот это игра…» А я не хотел ни с кем выпивать, уехал домой. Меня ищут – найти не могут. Обиделись, наутро в обком вызывают: «Да как вы посмели, конец сезона…»
– Выгнали?
– Нет! Сам ушел!
– В «Торпедо». Где вас команда «плавила»
– Это было. Пригласил туда начальник управления футбола Спорткомитета СССР Анатолий Еремин. Я ему набор книжек привез.
– Из Донецка?
– Да. Нам от обкома завозили дефицитные книги. А Еремин – большой любитель. Как лечу в Москву – что-нибудь ему в подарок. Он деньги совал, я не брал никогда. Тогда вручил сразу 15 подписных томов! Еремин не ожидал, обрадовался. Вспомнил – в «Торпедо» нет тренера: «Готов?»
– С чем не угадали?
– Не знал, как Валентин Иванов на меня обидится. Пришел, дескать, на его место. Но Козьмича-то уже сняли, команда без тренера была! Понеслось: в 1979-м Славе Чанову поставили то ли восемь, то ли девять пенальти за сезон – все пропустил!
– Ну и что?
– Да у него рекорд Союза по отбитым! Когда я ушел, пенальти начал брать регулярно. В 1981-м получил приз «Огонька» как лучший вратарь страны. Только меня в команде уже не было. Вот это во мне как заноза, всю жизнь в памяти.
– С Чановым позже пересеклись в ЦСКА. Общались?
– Здоровались. Той темы не касались. Время спустя я узнал: все дело рук Иванова. Он вышел на Юрия Золотова, начальника команды, провернули таким образом.
– Подговаривали ребят, чтоб вас убрали?
– Ну да. Там целая группа игроков была против меня. Управляли процессом Золотов и Жендарев, администратор «Торпедо». За спинами стоял Иванов.
– Виктор Грачев, которого вы пригласили из Донецка, жаловался в интервью, что торпедовские ветераны пас ему не давали.
– И это было. Звенья одной цепи. Зачем снабжать мячом форварда, которого новый тренер привел? А вдруг забьет? Грачев в «Торпедо» тоже не задержался. Был там еще нападающий, чернявый такой… Пять мячей завалил «Пахтакору»!
– Николай Васильев.
– Да, Васильев. По сей день не знаю, продал ли «Пахтакор» этот матч. Ну как забить пять мячей?! Ко мне никто не обращался. «Торпедо» боролось за выживание, но три-четыре очка запаса у нас было, не вылетали. И тут – пять! Кому это нужно?
– Вам кажется, такое невозможно?
– Лично я очень был удивлен.
– Как забивал-то, помните?
– Два с пенальти, два после рикошетов и один со штрафного в «девятку». Удар у Николая был такой, что на тренировках мячом сетки рвал. Но все равно почему-то не покидает чувство, что есть в этих голах какая-то несправедливость.
– Вы и в «Роторе» со «сплавом» столкнулись? Президент клуба Владимир Горюнов нам говорил: «Максимыч – честнейший человек. Хрустальный! Прозрачный! В этом смысле из тренеров, с которыми я работал, Салькова ставлю выше всех. Но за его спиной самые громкие фамилии сдавали матчи». Догадываетесь, о ком речь?
– Разве что поражение в Саратове кажется подозрительным. Это уже второй мой заход в «Ротор», 2002 год. К перерыву горим «Соколу» 1:2. В раздевалке вижу – двое шушукаются, идут в душевую. Я следом. Понимаю – что-то нечисто. Вытаскиваю их, устраиваю разнос при ребятах…
– И?
– Игру не спасли, пропустили третий мяч. Но выводы для себя сделал: с этими людьми нам не по пути. В 1993-м подобных ситуаций не возникало. Наоборот, коллектив был дружный, боевой. Что и позволило «Ротору» впервые завоевать серебряные медали. Атмосферу в той команде лучше всего характеризует эпизод. Конец тренировки, два игрока летят за мячом. Жесткий стык, слово за слово, начинается драка. Обоих выгоняю с поля. Минуть через пятнадцать прихожу в раздевалку – они уже в обнимку сидят, смеются.
– Высокие отношения.
– Я так обрадовался! Говорю: «Какие же вы молодцы! На поле всякое случается, но футбол и жизнь надо разделять…»
– «Ротор» вы покинули в разгар следующего сезона. Почему?
– Горюнов позвал Прокопенко, у которого в одесском «Черноморце» не заладилось. Они дружили, вдвоем по девкам ходили, когда тот в конце 80-х «Ротор» тренировал. Тогда-то помоложе были. Ну а мне под зад коленом.
– Обидно.
– Еще бы! Вот Прокопенко пришел на живое место! Как можно выталкивать коллегу, у которого есть результат? «Ротор» сроду ничего не выигрывал, а тут в первый же сезон серебро! Да и во втором не было веских причин убирать. Единственная моя ошибка – история с Веретенниковым.
– Вы о чем?
– Веретенников – замкнутый, себе на уме. Тренировок не пропускал, в пьянках замечен не был, но я знал, что по-тихому выпивает, с весом проблемы. Решил через жену воздействовать. Когда его дома не было, зашел к Ларисе. Сказал, в чем Олегу нужно прибавлять: «Один из лидеров команды, кандидат в сборную – вы уж присматривайте за ним. Чтоб не поймал звездняк, режимил…» А он подумал, что хотел ее изнасиловать!
– О господи.
– Наутро перед тренировкой подлетает – и в крик. Говорю: «Ты неправильно понял. Я такими делами не занимаюсь». Олег продолжает верещать: «Да как вы смеете ходить по чужим квартирам?! То, се…» Отношения испортились. Для Веретенникова тот сезон вообще складывался непросто.
– Почему?
– В феврале уехал со сборной на товарищеские матчи в Америку. Его даже на минуту не выпустили! Вернулся в разобранном состоянии, морально убитый. Вскоре совещание в РФС с участием тренеров сборной, Садырина и Семина. Так я в присутствие Колоскова матом их приложил: «Что ж творите, черти?! Из-за вас теперь Веретенникова надо заново к сезону готовить! В сборной две недели он что делал? Ел-пил? Ради этого в Штаты везти не обязательно». Хлопнул дверью.
– А дальше?
– Семин вскочил, догнал в коридоре, обнял: «Максимыч, извини. Понимаю, подставили тебя, ведь он ведущий игрок «Ротора», чемпионат на носу. Но мы не специально…» Через семь лет, когда тренировал сборную Узбекистана, попросил у него двух футболистов «Локомотива» – Маминова и Пашинина. Мне кажется, Юра чувствовал вину – отпустил без разговоров.
– Как в Узбекистане встретили варягов?
– Замечательно! В стартовом матче обыграли Тайвань – 7:0, Маминов забил потрясающий по красоте гол в падении через себя. После этого сразу стал любимцем болельщиков. Он, Пашинин, вратарь Алексей Поляков, которого тоже пригласил, – не только профессионалы, но и люди порядочные.
– Маминов нам рассказывал: «Когда принимал предложение Салькова, у меня не было ни единого шанса сыграть за сборную России».
– Да они с Пашининым в основу «Локомотива» тогда проходили через раз! А в Узбекистане почувствовали себя лидерами, обрели уверенность. Это позволило по-новому раскрыться в клубе. То же самое с Поляковым. Голкипер очень талантливый, но недооцененный. Сколько лет был на вторых ролях, хотя реакция не хуже, чем у Нигматуллина, например.
– Кого-то, кроме этой троицы, планировали натурализовать?
– Многих. Рахимич, еще не заигранный за Боснию, сам отказался: «Мне в ЦСКА надо завоевывать место в составе, распыляться не готов…» С Карякой беседовал трижды. Но он ждал, что позовут в украинскую сборную. О российской в тот момент не было и речи. Зато договорился с Владимиром Казаковым, Дмитрием Вязьмикиным, Виталием Сафроновым. Ребята опытные, в сборной России на них не рассчитывали, а нам бы пригодились. Увы, тренеры не отпустили.
– Почему?
– Из-за нестыковки календарей чемпионата России и отборочных матчей первенства мира в Азии. Обижаться на коллег глупо. В итоге на ЧМ-2002 Узбекистан не попал, и я подал в отставку.
– Были еще экзотические предложение о работе?
– В 80-е послали в Эквадор. Пару недель проводил семинары. Наблюдал за юношеской сборной, которая готовилась к чемпионату мира. Возглавлял ее уругваец сомнительной квалификации. Жара под сорок – а он пацанов заставлял бежать кросс вокруг стадиона! По асфальту! Я увидел, вмешался.
– С одобрения начальства?
– Разумеется. Отвел ребят на поле, вторую часть тренировки организовал с мячом. И они взбунтовались против уругвайца. «Не желаем с ним работать, пусть русский остается…» Мне предложили контракт.
– Отказались?
– В мои планы это не входило. К тому же надо было согласовывать с Москвой. Закончилась поездка печально. Отравился то ли лобстером, то ли сливочным соусом, который к нему подали.
– В ресторане?
– Да, руководители федерации позвали на обед. Распили бутылочку виски, но не спасло. Ночью в гостинице скрутило. Рвота, понос, страшные боли… Три дня в лежку, чуть не помер.
– В Бразилии, если верить Гаджиеву, на вас кидалась обнаженная красотка. Что это было?
– Танцы. Сидим за столиком, вокруг самба-румба. Про голых дам Муслимыч загнул – просто в откровенных нарядах. Подскакивает одна с пышными формами, тащит в круг. Упираюсь, она тянет. Неудобно, люди смотрят. Эх, думаю, была – не была! Пускаюсь в пляс. Гаджиев хохочет, фотографирует. Дома где-то валяется снимок.
– Жена не бранилась?
– Всё в рамках!
– Еще история от Гаджиева: «После финала Олимпиады к нам с Сальковым пришел Горлукович. Положил на стол премиальные: «Берите, они – ваши! Я в сборную попал благодаря вам». Максимыч на него накричал: «Иди отсюда со своими деньгами!»
– Было. Конечно, ничего не взяли. Как можно?! Выпроводили вместе с деньгами. Семь тысяч долларов – астрономическая сумма по тем временам. Поступок говорит о человеческих качествах Горлуковича. Он до последнего находился под вопросом. Я его просматривал, рекомендовал в состав. Серега так выкладывался, что это нельзя было не оценить.
– В «Спартаке» его побаивались. А в сборной?
– Едва ли. Серега – парень золотой. Простачок, зато надежный, не обидчивый. Не делит людей на плохих и хороших, ко всем относится ровно. Единственное, с кем ошиблись на Олимпиаде, – Игорь Пономарев из «Нефтчи». В игру не вписался.
Полная версия интевью доступна на сайте «Cпорт Экспресс»
